Главное из интервью Навального

Основатель Фонда борьбы с коррупцией Алексей Навальный дал первое интервью после отравления немецкому журналу Der Spiegel. Издание отмечает, что во время беседы оппозиционер выглядел собранным и многое помнил, но последствия отравления и комы все же были заметны: в частности, он потерял 12 кг, а на его шее остались шрамы от аппарата искусственной вентиляции легких. «Но голос тот же, как и его чувство юмора и ирония», — пишет Der Spiegel. Вот что рассказал Навальный.

О самочувствии

• «[Чувствую себя] гораздо лучше, чем три недели назад, и с каждым днем все лучше. Недавно я мог пройти лишь десять ступенек, а теперь в силах подняться на пятый этаж. Самое важное, что мои умственные способности восстановились. Хотя, может быть, мы выясним обратное за время интервью (смеется)».

• «Я могу снова стоять на одной ноге. Моя новая работа — стоять на одной ноге и вытягивать другую вперед. Я занимаюсь этим каждый день. Это те упражнения, которыми занимаются 90-летние люди в парках».

• «Сон — главная проблема. Я раньше смеялся над проблемами людей со сном, потому что у меня никогда их не было. Но случилась кома, анестезия, отвыкание от лекарств, долгое состояние, когда я и не спал, и не бодрствовал. С тех пор я не могу уснуть без снотворного».

О жизни во время реабилитации

• «Я живу в Берлине с женой и сыном. Дочь вернулась в Стэнфордский университет. Мы сняли апартаменты. Моя повседневная жизнь монотонна. Я каждый день тренируюсь и больше ничего не делаю. Утром гуляю в парке — это моя работа. Затем занимаюсь с врачом, вечером снова гуляю. Днем пытаюсь работать за компьютером. Врачи говорят, что я могу восстановиться на 90%, может быть, на 100%, но никто точно не знает. Я что-то вроде морской свинки — не так много людей, за восстановлением которых после отравления нервно-паралитическим веществом вы можете наблюдать. В какой-то момент, вероятно, обо мне напишут в медицинских журналах».

Об ответственных за отравление

• «Я считаю, что за преступлением стоит [Владимир] Путин, и других версий произошедшего у меня нет. Я говорю это не чтобы польстить себе, а на основе фактов. Самый важный — это «Новичок». Приказ использовать или произвести его может исходить только от двух людей — главы ФСБ [Александра Бортникова] или руководителя Службы внешней разведки [Сергея Нарышкина]. <…> Возможно, [причастно] и ГРУ. <…> Если вы знакомы с российскими реалиями, вы знаете: Бортников, Нарышкин и руководитель ГРУ [Игорь Костюков] не могут принять такое решение без указаний Путина».

Об отравлении

• «Следы яда нашли на бутылке воды. Видимо, я коснулся зараженной поверхности, затем взял бутылку, отпил воды и поставил на место, затем вышел из номера отеля. Поэтому я полагаю, что яд попал в организм через кожу. В отеле много предметов, которых ты касаешься, когда собираешься уезжать: душ, туалет, шкаф, ручка чемодана. Поэтому так важно изучить мою одежду. Яд могли нанести на любой предмет гардероба. <…> Не сомневаюсь, что моя одежда кипятилась в огромном баке отбеливателя целый месяц! Чтобы удалить следы (смеется)».

• «План был простой: я бы полетел, умер во время полета и оказался бы в морге в Омске или Москве. И никто бы потом не нашел «Новичок»: в конце концов, в морге нет масс-спектрометров».

О дне отравления 

• «Это был чудесный день: я лечу домой, изматывающая и успешная командировка позади. <…> Очень сложно описать, потому что не с чем сравнить. Фосфорорганические соединения атакуют нервную систему, как DDoS атакует компьютер — перегрузка, которая ломает тебя. Сложно сосредоточиться. Я чувствую: что-то не так, у меня холодный пот. Я попросил у Киры [Ярмыш], сидящей рядом, салфетку. Затем я сказал ей: «Говори со мной! Мне нужно слышать голос, со мной что-то странное». Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего, и начала говорить».
• «Я не понимаю, что со мной происходит. Стюарды подходят с тележкой — я сначала хочу попросить воды, а затем говорю: «Нет, дайте пройти, я пойду в туалет». Я умываюсь холодной водой, сижу на унитазе, снова умываюсь. И потом думаю: «Если я не выйду сейчас, я не выйду никогда». Самое важное впечатление: ты не чувствуешь боли, но понимаешь, что умираешь. Прямо сейчас. Вообще ничего не болит. Я выхожу из туалета, поворачиваюсь к бортпроводнику и вместо того, чтобы попросить помощи, я говорю, к собственному удивлению: «Меня отравили, я умираю». И затем ложусь на пол прямо перед ним, чтобы умереть. Это последнее, что я видел: лицо, которое смотрит на меня с легким удивлением и легкой улыбкой. <…> Затем я слышу, как голоса становятся тише, женщина кричит: «Не отключайся!». И все. Я знаю, что я мертв. Потом оказалось, что я ошибся».
• «С 2012 года меня постоянно преследуют, зачастую очень открыто. <…> Но [тогда] мы не заметили ничего необычного. <…> Определенно не было приказа всей ФСБ убить Навального. Это было ограничено высшим уровнем. И те, кто был ответственен за слежку, был удивлен фактом [отравления]».

Почему больше никто не пострадал

• «Я думаю, что они [отравители] сделали выводы после дела [бывшего сотрудника ГРУ Сергея] Скрипаля, когда 48 человек были заражены и невинная женщина умерла <…> Очевидно, это более сложный продукт, и его нанесли на предмет, которого только я касаюсь».
• «Все считали, что я отравился чаем в аэропорту. Никто не думал про нервно-паралитическое вещество. Я и сам не верил. Это как метнуть атомную бомбу в человека. Есть миллион более эффективных способов».

Причины отравления

• «Реальность изменилась. Равно как что-то в голове Путина. Путин знает обо мне все, я живу под полным наблюдением. Он знает, что я не олигарх, не секретный агент, а политик. Но протесты в Белоруссии против [Александра] Лукашенко, протесты в Хабаровском крае против кремлевской партии… <…> Я могу только гадать. Но, может быть, они [власти] сказали себе: «Мы пытались по-хорошему [бороться с оппозицией], но если эти методы не работают, придется пойти на крайние меры».
• «Если это не Путин, то все будет гораздо хуже. Один стаканчик «Новичка» может отравить всех пассажиров на крупной станции метро в Берлине. Если доступ к веществу есть не у трех людей, а у 30, это будет глобальной угрозой».

Почему Навального выпустили в Германию

• «Я считаю, что они [власти России] не намеревались выпускать меня из страны и потому публично заявляли, что я не готов к транспортировке. Они ждали, пока я умру. Но, благодаря поддержке и усилиям моей жены, все это грозило превратиться в реалити-шоу «Навальный умирает в Омске». <…> Это важно для людей Путина, чтобы не дать оппоненту статус жертвы, что они — вне зависимости, жив он или мертв — не дали ему политический капитал. Если бы я умер в Омске или понес непоправимый ущерб, это была бы их ответственность».

О «Шарите»

• «Врачи и медсестры в «Шарите» самые терпеливые люди в мире. Я был трудным пациентом. Я вставал ночью в реанимации, однажды я вырвал все трубки из своего тела, и началось кровотечение. Позже, когда я уже был в сознании и узнавал окружающих и разговаривал с ними, у меня начались истерические припадки. Я говорил, что здоров и хотел поехать в гостиницу. Недели спустя я понял, что такое странное поведение было результатом отравления».

О визите Меркель в «Шарите»

• «Это было на прошлой неделе. Совершенно неожиданно: дверь открылась, вошел мой врач и Меркель. Была частная встреча в кругу семьи, моя жена Юлия и сын Захар были там. Я не могу сообщить все детали, но мы не обсуждали ничего секретного или сенсационного. Этот визит был жестом. Я был впечатлен, как хорошо она знает Россию и о моем случае. Она знает некоторые детали лучше, чем я. Она действительно хорошо понимает, что происходит в России. И когда вы с ней говорите, то понимаете, почему она во главе Германии так долго. Я поблагодарил ее за ее приверженность принципам, а она ответила: «Я делала лишь то, что было моей обязанностью».

• «Я был доволен, что никто в моем окружении не думал, что я не вернусь [в Россию]. Не возвращаться будет означать, что Путин добился своей цели. А моя работа — оставаться парнем, который не напуган. И я не боюсь! Если мои руки трясутся, это не от страха. Я не сделаю Путину подарок, не вернувшись в Россию. <…> Конечно, я боюсь за семью и людей вокруг меня. <…> Я продолжу путешествовать по России, жить в отелях и пить воду в номерах».
• «Люди, которые называют себя врачами, которые хотят дождаться, пока я умру, — ненавижу ли я их? Возможно. Хочу ли я взмахнуть мечом и отсечь всем головы? Нет. Я за верховенство закона».
• «Если я выйду на связь из Берлина, это будет выглядеть, словно Навальный хочет поговорить о революции, но сам будет сидеть за границей. Я не в настроении для этих эмигрантских глупостей. Я не хочу быть лидером оппозиции в изгнании. Я политик, который призывает к конкретным действиям и сам разделяет риски. Поэтому я вернусь на канал, когда буду снова в Москве».

Что делать Европе

• «Лучший подход — защитить ваших собственных граждан и общество от российских криминальных денег. Путин — за власть и персональное обогащение, они неразрывно связаны. Как много миллиардов он может дать своим дочерям и друзьям? Им навредит, если Европа наконец покажет свои границы, конфискует активы и запретит въезд».